Жаба. Сказка Андерсена

Колодец был глубок, верёвка длинна, и когда вытаскивали полное ведро, ворот ходил туго. Как ни прозрачна была колодезная вода, никогда не играли в ней солнечные лучи - они попросту не достигали её поверхности. А куда солнце заглядывало, пробивалась между камнями травка.

Тут-то и проживало большое семейство жаб. Они были пришлые, и, собственно говоря, первой, причём вверх тормашками, переселилась сюда самая старая жаба - она здравствовала и поныне. Зелёные лягушки, испокон веков обитавшие в колодце, признали жаб за родню и окрестили их "курортниками". Но жабы замыслили остаться здесь и обжились на "суше", как они называли мокрые камни.

Старой лягушке довелось разок совершить путешествие в ведре, когда его поднимали наверх. Но там ей показалось чересчур ярко - у неё даже глаза заломило. Её счастье, что исхитрилась выпрыгнуть из ведра. Она с такой силой шлёпнулась об воду, что потом слегла на три дня с болью в спине.

Много о мире наверху она рассказать, конечно, не могла, но, во всяком случае, и она, и все остальные знали, что колодец - это ещё не весь мир. Вот старая жаба, та могла бы кое-что рассказать, но она никогда не отвечала на вопросы, ну её и спрашивать перестали.

- Старуха-толстуха, бородавчатое брюхо! - говорили про жабу молоденькие зелёные лягушки. - И дети все в неё.
- Очень может быть, - отзывалась жаба. - Зато у кого-нибудь из них, а то и у меня самой спрятан в голове драгоценный камень.
Зелёные лягушки слушали, таращили глаза и с досады передразнивали жабу, а потом бухались на дно колодца. А молодые жабы гордо вытягивали задние лапки. Каждая воображала, что драгоценный камень спрятан именно у неё. Они сидели смирнёхонько, боясь даже голову повернуть, но в конце концов спросили, чем же им, собственно, гордиться и что это за драгоценный камень.

- Он такой дорогой и такой красивый, что и не описать, - отвечала старая жаба. - А носят его для собственного удовольствия, другим на зависть. Больше ни о чём не спрашивайте, не стану отвечать.

- Ну, уж у меня-то его нет, - сказала самая младшая из жаб, такая безобразная, что дальше некуда. - Да и откуда бы ему взяться у меня? А если другие завидуют, мне это вовсе не доставляет радости. Нет, чего бы мне хотелось, так это добраться когда-нибудь до края колодца и выглянуть на свет. То-то, должно быть, красота!
- Хорошо там, где нас нет, - сказала старая жаба. - Ты всё тут знаешь, всё тебе знакомо. Берегись ведра, оно может тебя раздавить. А уж если попадёшь в него, так скорее выскакивай. Правда, не всем удаётся упасть так удачно, как мне, - и кожа и кости целы.
- Ква! - сказала младшая жаба, а это всё равно что "Ах!" по-нашему. Уж очень ей хотелось побывать наверху, поглядеть на белый свет, на зелень.
И вот наутро, когда полное ведро проходило мимо камня, на котором сидела молодая жаба, всё внутри у неё так и затрепетало. Она прыгнула в ведро и упала на его дно. Ведро вытянули наверх и тут же выплеснули.
- Ах ты, чтоб тебя!.. - воскликнул работник, увидев жабу. - Сроду не видывал такой гадины! - И он так пнул её носком деревянного башмака, что чуть не изувечил, но она всё-таки успела забиться в высокую крапиву и стала озираться вокруг. Крапива была густая - стебель к стеблю, и вот жаба посмотрела наверх. Солнце просвечивало сквозь листья крапивы, и для неё эти заросли были всё равно что для нас лесная чаща со сверкающим между листьями и ветвями солнцем.

- Тут гораздо красивее, чем в колодце! Право, я готова остаться тут на всю жизнь! - сказала жаба.
Прошёл час, другой.
- Интересно, а что вокруг? Уж если я забралась так далеко, надо посмотреть и что дальше.
 И она поползла что было сил и выползла к дороге. Солнце светило на жабу, пыль припудривала, а она знай себе ползла да ползла через дорогу.
- Вот где суша-то! - сказала она. - Пожалуй, тут даже слишком сухо. У меня першит в горле.

Так добралась она до канавы. Здесь голубели незабудки, цвела таволга. Вдоль канавы тянулась живая изгородь из бузины и боярышника. Словно лианы, вился белый вьюнок. Залюбоваться можно было всей этой пестротой. А ещё порхала здесь бабочка. Жаба решила, что это тоже цветок, только он оторвался от стебля и хочет полететь по свету - чего же тут непонятного!

- Вот бы и мне так полетать! - вздохнула жаба. - Ква! Ах, какая красота!
Восемь дней и восемь ночей провела жаба в канаве, благо еды было вдоволь. А на девятый день сказала себе: "Вперёд!" Что же манило её? Разве могла она найти что-нибудь лучше? Может быть, маленькую жабу или зелёных лягушек? Сегодня ночью ветер донёс звуки, говорившие о том, что где-то неподалёку были её родичи.
"Жизнь прекрасна! Выбраться из колодца, полежать в крапиве, проползти по пыльной дороге, отдохнуть в сырой канаве - до чего же хорошо! Но теперь - вперёд! Поискать лягушек или молоденькую жабу! Без общества всё-таки не обойтись, одной природы мало!"
И жаба снова пустилась в путь.

Она перебралась через поле, допрыгала до большого пруда, окружённого тростником, и заглянула в заросли.
- Вам здесь не слишком сыро? - спросили её лягушки - А впрочем, милости просим. Вы кавалер или дама? Ну да это всё равно. Добро пожаловать!
Вечером её пригласили на концерт - домашний концерт. Известное дело: много рвения, жидкие голоса. Угощения никакого, зато питья - целый пруд, стало бы охоты.
- Теперь двинусь дальше! - сказала молодая жаба. Стремление к лучшему не покидало её.
Она видела звёзды, такие большие и ясные, видела серп молодой луны, видела, как солнце поднимается всё выше и выше.

"Пожалуй, я всё ещё в колодце, только в большом. Надо подняться ещё выше! Мне так неспокойно, такая тоска на душе! - А когда луна округлилась и стала полной, бедняга жаба подумала: - Не ведро ли это спускается? Не прыгнуть ли в него, чтобы забраться выше? А может, и солнце - ведро, только покруглее? Какое оно огромное, яркое! Мы все в нём поместимся. Надо ловить случай. Ах, как светло у меня в голове! Наверно, даже тот драгоценный камень не горит так ярко. Ну да такого камня у меня нет, и я об этом не горюю. Нет, выше, к свету и радости! Я уже решилась, но мне как-то страшно. Шутка ли сделать такой шаг! Но раз надо, так надо! Вперёд! Вперёд на дорогу!"

И она пошла, вернее, поползла, как ей и было положено, и выбралась на проезжую дорогу. Тут жили люди и было много цветочных садов и огородов, где росла капуста. Жаба остановилась отдохнуть перед огородом.
- Сколько же на свете разных тварей! Я даже и не подозревала! Ах, как велик и прекрасен мир! Вот и надо в нём осмотреться, а не сидеть всё на одном месте. - И она прыгнула в огород. - Какая тут зелень! Какая благодать!

- Ещё бы! - отозвался капустный червяк, сидевший на листке. - У меня здесь самый крупный листок - закрывает полсвета. Ну да мне хватает.
- Кудах-тах-тах! - послышалось около них.
Это пожаловали в огород куры и засеменили между грядок. У курицы, шедшей первой, было очень острое зрение. Она заметила червяка на капустном листке и клюнула. Червяк упал на землю и ну вертеться да извиваться. Курица, не зная, что это должно означать, поглядела на червяка одним глазом, потом другим и решила: "Это он неспроста".
В конце концов она нацелилась склевать червяка. Жаба так испугалась, что поползла прямо на курицу.
- Эге, да он выдвигает резервы! - сказала курица. - Смотрите, какой ползун. - И курица отвернулась от червяка. - Очень мне нужен такой зелёный заморыш! От него только запершит в горле.
Остальные куры согласились с нею, и все ушли.
- Отвертелся-таки! - сказал червяк. - Вот как важно сохранять присутствие духа. Но самое трудное впереди - как вернуться на мой капустный лист. Где он?
А маленькая жаба подскочила к нему выразить своё сочувствие: мол, она так рада, что своим уродством спугнула курицу.
- О чём это вы? - спросил червяк. - Я отвертелся от неё без чужой помощи. Не угодно ли вам оставить меня в покое? А, вот и капустой пахнет. Вот и мой лист. Что может быть лучше собственного хозяйства? Надо только подняться повыше.
"Да! - сказала себе жаба. - Всё выше и выше! Вот и червяк тоже так думает. Только он сейчас не в духе со страху. Все мы должны стремиться ввысь" И она задрала голову, как только могла.

На крыше одного крестьянского дома сидел в гнезде аист и щёлкал клювом. Рядом сидела аистиха и тоже щёлкала.
"Как высоко они живут! - подумала жаба. - Вот бы попасть туда!"
В доме у крестьянина жили два молодых студента. Один - поэт, другой - натуралист. Один радостно воспевал природу, как она отражалась в его сердце, - воспевал короткими, выразительными и звучными стихами. Другой вникал в самую суть вещей, так сказать, потрошил их. Оба были весёлыми, добрыми людьми.
- Смотри-ка, жаба, да какой славный экземпляр! - воскликнул натуралист. - Так и просится в банку со спиртом.
- Да у тебя уже две сидят, - возразил поэт. - Оставь эту в покое. Пусть себе радуется жизни.
- Уж больно она безобразна! Просто прелесть! - сказал натуралист.
- Вот если б мы могли найти у неё в голове драгоценный камень, я бы сам помог тебе распотрошить её.
- Драгоценный камень! - усмехнулся натуралист. - Силён же ты в естествознании.
- А разве не прекрасно это народное поверье, будто жаба, безобразнейшая из тварей, нередко таит в голове драгоценный камень? И разве не бывает того же с людьми? Ведь какие замечательные мысли носил в голове Эзоп или, скажем, Сократ...
Больше жаба ничего не услышала, да всё равно она и половины разговора не поняла. Студенты пошли своей дорогой, а жаба ушла от беды - от банки со спиртом.
- И эти тоже толковали про драгоценный камень, - сказала жаба. - Хорошо, что у меня его нет, а то бы мне несдобровать.

На крыше дома опять защёлкало. Это аист-отец читал лекцию своему семейству, а семейство косилось на двух студентов, расхаживающих по огороду.
- Нет на земле твари заносчивей человека! - говорил аист. - Слышите, как они тараторят? А по-настоящему-то у них всё равно не получается. Они чванятся даром речи, своим человеческим языком. Хорош язык, нечего сказать. Чем дальше кто едет, тем меньше его понимают. А вот мы с нашим языком понимаем друг друга по всему свету, и в Дании, и в Египте. А они даже летать не умеют! Правда, они умеют ездить по "железной дороге" - так они назвали эту свою выдумку, - зато и шеи себе ломают частенько. Мороз по клюву продирает, как подумаешь. Свет простоял бы и без людей. Во всяком случае, мы прекрасно проживём и без них. Были бы только лягушки да дождевые черви.
"Вот это речь! - подумала молодая жаба. - Какой же он большой и как высоко забрался! Я ещё никого на такой высоте не видела".
- А плавает-то как! - воскликнула жаба, когда аист полетел, широко взмахивая крыльями.
Аистиха, оставшись в гнезде, продолжала болтать. Она рассказывала птенцам про Египет, про воды Нила и про то, какой чудесный ил в чужедальней стране. И для жабы это было ново и занятно.
"Я непременно должна побывать в Египте! - сказала она себе. - Ах, если б аист или кто-нибудь из его птенцов взял меня с собой. Уж я бы отслужила им в день их свадьбы. Да, я побываю в Египте - ведь мне всегда так везёт. Право, моя тоска, мои порывы лучше всякого драгоценного камня в голове".
А ведь это-то и был её драгоценный камень - её вечная тоска, её порывы ввысь! Она как бы светилась изнутри, сияла счастьем, излучала радость.

Тут появился аист. Он заметил жабу в траве, спустился и схватил её не слишком деликатно. Клюв сжался, засвистел ветер. Неприятно это было, зато жаба летела ввысь, ввысь, в Египет. Глаза её сияли, из них как будто вылетела искра.
- Ква-ах...
Тело её умерло, жабы не стало. Ну, а искра из её глаз - куда девалась она?
Её подхватил солнечный луч, солнечный луч унёс драгоценный камень из головы жабы. Куда?
Не спрашивай об этом натуралиста, спроси лучше поэта. Он ответит тебе сказкой. В этой сказке будут и капустный червяк, и семья аистов. И представь себе! Червяк-то превратиться в красивую бабочку! Семья аистов полетит над горами и морями в далёкую Африку, а потом найдёт кратчайший путь обратно в датскую землю, на то же место, в тот же самый день! Да, это похоже на сказку, но это так! Спроси хоть у натуралиста, он подтвердит. Да ты и сам это знаешь, сам видел.
Ну, а драгоценный камень из головы жабы?
Ищи его на солнце, посмотри на солнце, если можешь!
Блеск его слишком ярок. Не приспособлены ещё наши глаза, чтобы разглядеть всю красоту мироздания, но когда-нибудь мы этого достигнем. И это будет всем сказкам сказка, потому что будет она про нас самих.

Перевод сказки В. Смирнова

ЧИТАТЬ  ПОХОЖИЕ  СКАЗКИ

УЛИТКА И РОЗЫ Сад окружала живая изгородь из орешника. За нею начинались поля и луга, где паслись коровы и овцы. Посреди сада цвёл розовый куст, а под ним сидела улитка. Она была богата внутренним содержанием - содержала самоё себя. - Погодите, придёт и моё время! - сказала она. - Я дам миру кое-что поважнее этих роз...

МУРАВЕЙ  КМЫС Совсем недавно такое случилось. В верховьях Мрас-Су, среди зарослей тальника, на высоком обрыве, большой муравейник стоял. И сейчас там же стоит. Живут в нём большие красноватые муравьи, целый день всё хлопочут и работают. То из лесу соломинки. палочки для постройки волокут, то муравьиных коров - тлей - пасут. то всяких мух-комаров в кладовые тащат...

МУРАВЕЙ  КМЫС (ПРОДОЛЖЕНИЕ) В полночь зашумела тайга, подул ветер, засверкала молния и пошёл дождь. Замёрз Кмыс, проголодался. Начал братьев звать. Но сколько он ни кричал, никто ему ни разу не отозвался. Попробовал Кмыс на дерево взобраться, посмотреть, где муравейник, но у него сил не хватило. Побрёл тогда Кмыс сам не зная куда...

ЛЕНИВЫЙ БУРУНДУК В конце лета это было. Уже запестрели большие таёжные цветы. Давно поспела малина, издалека стала видна красная смородина. А в кедровых шишках созревали крупные орехи. Белочка, пробегая по склону бурундуковой горы, увидела вдруг: сидит себе Бурундук спокойно на пеньке и в ус не дует...

СКАЗКА  ПРО  МУРАВЬЁВ  И  ЛЯГУШКУ Жила на свете лягушка. Надоело ей сидеть в своём домике. Выбралась она из круглого озера и запрыгала по дороге. Прыг-скок, прыг-скок - радостно прыгает лягушка.

Прыг-скок, прыг-скок - глядь, а места то незнакомые пошли... Потеряла дорогу домой лягушка. Как же теперь назад вернётся?

СКАЗКА  ПРО  УЛИТКУ Давным-давно под старым грибом жила улитка.  Ей так нравились её маленькие рожки и большой круглый домик на спине, что она не уставала ими любоваться. Каждое утро, едва проснувшись и выпив росы, она пробиралась к огромной луже, что была неподалёку, и любовалась своим отражением до самого заката...